Коломна во времена Куликовской битвы

Коломна находится на полпути между Москвой и Рязанью, у места слияния рек Коломенки, Москва-реки и Оки. Впервые упомянутая в летописи в 1177 году как рязанский город, Коломна пребывала в лоне Рязанского княжества до 1301 года. Конечно, не рязанцы основали Коломну на столь уязвимом для себя месте, то есть на противоположном (от Рязани) берегу Оки. В далекие-предалекие времена здесь было вятическое поселение, давшее начало Коломне, так что городу фактически намного более восьмисот лет.

После потери Коломны, когда феодальные границы канули в вечность, северо-западный рубеж Рязанской земли оставался близ этого города, о чем свидетельствует монументальный столб с рязанским и московским гербами, сохранившийся на «рязанском» берегу Оки, в поселке Щурово. Поэтому есть все основания считать Коломну своего рода «водными воротами» в Рязанщину. Будучи городом московским, а в фольклорной традиции даже «уголком Москвы» («Коломна городок — Москвы уголок»), Коломна своей архитектурой отражает московские тенденции и предвосхищает многое из того, что встречается в архитектуре рязанско-муромского Поочья.

Коломна - город эпический, с интересным прошлым и рядом замечательных архитектурных памятников.«Кони ржуть на Москве, бубны бьють на Коломне, трубы трубять в Серпухове» — кто только не цитировал эти слова «Задонщины». Вспоминается и не менее замечательное произведение нашей литературы — роман С. П. Бородина «Дмитрий Донской», лучшие страницы которого посвящены Коломне и Рязани второй половины XIV века. Это было время упорного соперничества рязанского князя Олега Ивановича с московским князем Дмитрием Ивановичем Донским. И летописцы многое сделали для очернения Олега, что отчасти понятно. Ведь будь войско Олега на Куликовом поле, победа далась бы с меньшими потерями для русских. Но и Олега нужно понять. В условиях пограничья с «дикой степью» он более, чем московский князь, вынужден был увертливо дипломатничать с Ордой, чуть ли не ежегодно разграблявшей Рязань.

В конце лета 1380 года, Коломна и стала центром незабываемых событий. Дмитрий Донской двинул сюда рать, чтобы идти на Мамая. С удивительной исторической подлинностью картина эта описана С. П. Бородиным:
«Пятнадцатого августа войска достигли Коломны. Здесь, как в полном котле, уже кипели многие ополченья, ожидавшие Москву. Стояли сорок тысяч, пришедших с Ольгердовичами: с Андреем да с Дмитрием. Подошел князь Федор Елецкой со своими полками да воевода князь Юрий Мещерский — со своими. Да великое число сошлось малых ратей — нижегородские купцы с посадов пришли, не спросясь своего князя, да белевичи, да, может, и не осталось на Руси города, откуда хоть малое число не пришло бы. И еще иные шли, торопясь. И с ними — Клим-кожевенник со своей рязанской дружиной. Двадцатого августа рано поутру ударили колокола, и воеводы поехали навстречу Дмитрию».

Представить себе Коломну и ее окрестности того времени сейчас очень трудно. Девичье поле — свидетель исторического события — уже давно вошло в черту города, как стали частью города и другие загородные места — «городище» и пр. Ко времени описываемых событий Коломна уже имела белокаменный храм Воскресения, в котором еще в 1366 году венчался Дмитрий Донской. Он до нас не дошел.

Успенский собор

Успенский собор в кремле, начатый в 1379 году, в годину Куликовской битвы, неожиданно обрушился и стоял недостроенным. После Куликовской победы собор достроили. Историки архитектуры реконструируют его в виде трехглавого здания на высоком подклете, с междуярусным резным поясом. В росписи собора принимал участие Феофан Грек, кисти которого приписывается и икона «Богоматерь Донская». Такое название она получила будто бы потому, что была подарена князю Дмитрию Ивановичу перед Куликовской битвой. Но специалисты относят исполнение иконы к 1392 году. Так или иначе, но ее историческая связь с Успенским собором Коломны хорошо засвидетельствована.

В XVI веке Успенский собор перестроили, он получил вид импозантного трехглавого храма на подклете. Но и на этом трудная архитектурная жизнь памятника не ограничилась. В XVII веке собор был еще раз перестроен, и уже в таком виде дошел до нас. Для Коломенского кремля он играет столь же важную роль, как и Успенские соборы Москвы, Владимира, Рязани и многих других старых городов. И дело здесь не в значительных размерах храма.

Будь он более дробных форм, его господствующая и объединяющая архитектурная роль не была бы столь значительна. Коломенский собор поражает именно величием своих масс, мощной энергией очерчивающих их линий, каким-то поистине богатырским образом. Зодчие словно стыдились украсить его малозначительными декоративными деталями, что для ХVII века особенно поразительно, и поэтому он производит особое впечатление. Кажется, что находишься не в XVII, а в XVI веке. Не сказалось ли в этом влияние на зодчих собора XVI века? Ведь что-то от производимого им впечатления должно было сохраняться.

Так или иначе, но Успенский собор Коломны являет собой замечательный пример организации большого архитектурного ансамбля посредством монументализации его центра. Это особенно хорошо видно с отдаленной точки зрения, с заречной стороны, что понимали современники, а также те иностранные путешественники, которые посещали Коломну и оставили ее зарисовки. Среди них особенно известны рисунки немецкого путешественника начала XVII века Адама Олеария, поражавшегося красотой города, его кремля и не пожалевшего времени, чтобы переправиться через Москву-реку и, сев в уединении на луговых просторах, выполнить с натуры полную панораму Коломны. На ней Успенский собор, еще не пятиглавый, вздымается массивной громадой, подчиняя себе все остальное. Не менее величествен Успенский собор внутри. Его своды поддерживают четыре мощных круглых столба-колонны, живо напоминающие колонны Московского Успенского собора. Позднее такие же колонны введет Яков Бухвостов в свой рязанский Успенский собор.

Городищенская церковь Иоанна Предтечи

Чтобы соприкоснуться с архитектурой эпохи Дмитрия Донского воочию, надо отправится на Старое городище, в северной части Колонны, за рекой Коломенкой, где находится древняя церковь Зачатия Иоанна Предтечи, так называемая «городищенская». Хотя она сохранилась не целиком, благодаря умелой реставрации можно легко различить, что в ней древнее, а что - позднейшие перестройки. Древнее, и именно времен Дмитрия Донского,— это нижняя часть, сложенная по владимиро-суздальской традиции из белого камня. Верхняя, из кирпича, представляет реставрацию памятника по состоянию его в XVI веке. Это трехлопастное завершение фасадов очень красиво, но оно «убивает» белокаменный низ, и последний воспринимается просто как своего рода цоколь. Но мы должны представить себе завершение храма в XIV веке тремя ярусами кокошников, что по красоте не уступало трехлопастному завершению XVI века.

В современном своем виде предтеченский храм выглядит довольно «ренессансно» — таких трехлопастных завершений много в венецианской архитектуре. Трудно сказать, занесена ли эта форма на Русь из Италии или она явилась логическим развитием новгородских композиций с трехлопастным завершением фасадов. Вернее думать, что развитие этой красивой композиции было общеевропейским, на Западе и на Руси оно выражало стремление к уравновешенной гармоничной форме, и это вполне «ренессансное» стремление не было чуждо Руси. Но далеко не все исследователи древнерусской архитектуры придерживаются такого мнения.

Когда-то у южного входа в «городищенскую» церковь в стене находился белокаменный рельеф, изображающий фантастического зверя. В нем видели и барса и дракона, в то время как на поверку оказалось, что это единоpoг. Единорог в XIV веке, в Коломне! Это надо было как-то объяснить. Естественно, прежде всего вспомнили про знаменитые владимиро-суздальские белокаменные рельефы. Но там единорога не было. Вспомнили и про миниатюры Радзивилловской летописи (XV в.), где действительно есть единорог, но там он выступал символом смерти. Можно назвать еще одно изображение единорога, весьма древнее — в «Изборнике Святослава» 1073 года. Здесь оно совсем далеко от коломенского, поскольку является одним из знаков зодиакального круга. Нам думается, что рельеф «городищенской» церкви правильнее связывать с московской эмблематикой. Известно, что единорог был изображен на личной печати Ивана Грозного. Если связать это с коломенскими событиями 1552 — 1553 годов, то не им ли обязан рельеф своим возникновением? По стилю он не владимиро-суздальский и не XIV века. Камень преткновения состоит в том, что рельеф вставлен в стену на том же растворе, какой употреблен в кладке самой стены. Но достаточно ли хорошо мы знаем секреты древних растворов? Словно от соблазна, рельеф единорога убран со стены и находится сейчас в коломенском музее. Но здесь, вне естественной среды, он выглядит ещё более загадочным.

Далее: Коломенский кремль